Обзоры / Владимир Фарафонов

Анализируя историю существования Киргизстана за последние два десятилетия, приходишь к невесёлой мысли об отсутствии внутренних условий независимого развития страны. А если говорить проще, то вряд ли в ближайшее время удастся построить нормальное,  справедливое, правовое и комфортное для жизни людей государство. Многие наивно уповают на то, что с избранием нового главы государства наступят позитивные перемены, и все мы заживем прекрасно.

В бедном обществе, лишённом к тому же государственной мудрости, всегда будут недовольные: от политиков и пенсионеров до безработной молодежи, криминальных элементов и прочих маргиналов. И когда эта неудовлетворённость достигнет критической массы, то в очередной раз “снесёт крышу”: нас ожидают перевороты, мародёрство, передел собственности и другие не особо радостные явления народного гнева.

Эти выводы основаны на грустных наблюдениях из трёх пунктов. А именно и очень кратко:

1. ЧТО? Материальные носители экономических основ государственной независимости – заводы, фабрики, колхозы, совхозы и многое другое – превращены в развалины. Почти всё, что было создано предыдущими поколениями, включая систему воспитания, образования, здравоохранения, обороны, безопасности и правопорядка - разрушено. То, что пришло на смену – слабо утешает и уже даже не иллюзия.

2. КАКИМ ОБРАЗОМ? Девальвация кадровой политики. Уничтожена система воспитания и выдвижения кадров. Вместо неё в психологию людей заложено плебейство и чинопочитание в целях извлечения персональных выгод, продвижения по карьерной лестнице, получения привилегий и льгот. Ранее существовавшая стройная система оплаты труда и пенсионного обеспечения низложена. Это привело к обвальному падению уровни жизни по всем позициям.

3. КАКОВ ИТОГ? В качестве последствий - ни в одной отрасли хозяйства государство не в состоянии добиться успехов, вселяющих надежду и оптимизм. Мы пока что ничего не построили, не построим и в будущем, чем могли бы гордиться, за исключением небольшого развития сферы услуг и торговли. В конечном счете, под эгидой местного руководства страна приведена к полукочевому пониманию принципов социальной справедливости.

Меж тем, политическая элита, не задумываясь о том, в каких условиях будет жить страна в ближайшие годы, продолжает парить в облаках, упиваясь историческими фантазиями на тему собственного величия. Приступы когнитивного диссонанса в её сознании наблюдаются лишь тогда, когда левое полушарие стремится за поддержкой национального мифа в США, правое, прагматичное – оценивающе поглядывает на Россию, а находящееся между ними мозолистое тело в тот же момент орёт, что оно Фидель Кастро, который должен сделать из отдельно взятого азиатского государства остров Свободы.

На этом фоне дискуссия о необходимости укрепления экономических связей стран центральноазиатского региона под непосредственным протекторатом и зонтом внешней безопасности России как наиболее мощным, судьбой дарованным партнёром, редко оказывается плодотворной. Причина с одной стороны в том, что мы вкладываем прямо противоположный смысл в одни и те же термины обсуждаемой тематики современной коалиции государств, нашего подобия Евросоюза. В перспективе - с общей валютой, войсками и единым централизованным управлением. С другой стороны – в недальновидности и нерасторопности всех без исключения участников этого пока ещё возможного процесса объединения.

Обычные люди, обречённые жить в разных государствах некогда единого Союза не имеют ничего против восстановления родственных связей целостного государства. В географическом и отраслевом отношении, с точки зрения концентрации капитала, это позволило бы обеспечить равенство и безопасность людей вне зависимости от национальности и миграционной активности населения. Только боюсь, что в ближайшее время этого не случится. Потому как руководители стран до сих пор не могут определиться кто из них Магомед, а кто гора.

Проблема в политической пене, а точнее мелкопоместной элите новообретённых государств, которую нынешняя ситуация устраивает так, что лучше и не придумаешь. Когда политик из малоизвестного провинциала в одночасье превращается в деятеля международной величины, то он попросту опасается конкуренции и поглощения контролируемого им бизнеса в случае объединения. С редким упорством он будет отстаивать “национальные интересы”, которые тут ни при чём. В союзном государстве у них как раз таки наибольший шанс для развития. И к пене они имеют такое же отношение как мусульманская чалма к Папе Римскому. Но пока решение этого вопроса будет зависеть от этой накипи, ничего не изменится. Будут продолжаться взаимные упрёки в националпатриотизме, встречающим полное одобрение российских либералов и очень смахивающим на обыкновенный фашизм, углубляющий трещины между нашими народами до состояния Марианской впадины.

Пока Таджикистан и Киргизия ждут переводов от гастарбайтеров, в Москве могут спать спокойно: дешёвая рабочая сила Средней Азии – это инструмент воздействия на националистически озабоченную общественность этих стран, достаточно ввести визовый режим для трудовых мигрантов и выступления нацпатов постепенно утихнут. На этом, пожалуй, всё. Это пока что единственное завоевание внешнеполитического курса, по-видимому, не очень дружной кремлёвской команды на киргизском плацдарме. Мы удаляемся друг от друга как в море корабли. Россия по заскорузлой привычке старшего брата не совсем дальновидно полагает, что киргизы, например, сами должны созреть и принять решение в её пользу. Если так пойдет и дальше, то Киргизия выпрыгнет из “российского бронепоезда” у первого же китайского семафора, учитывая перспективы усиления дальнейшего влияния нашего ближайшего соседа с населением 1,5 миллиарда человек на 5-ти миллионную республику. И тогда уже изменить что-либо будет крайне сложно.

Следует принять во внимание ещё одно немаловажное обстоятельство, а именно тот факт, что собственной классической школы национальной элиты в Киргизии, в отличие от России, никогда не было в силу отголосков кочевой ментальности и причин перманентной естественно-экономической зависимости от оседлых народов. Именно в переходный период национальной истории появилась уникальная возможность обуздать народную стихию и переплавить непокорный киргизский феномен в конструктивную энергию государственного мышления. Заложить отечественный фундамент адекватной внешнеполитической доктрины, единственным приоритетом которой должно быть благосостояние всех граждан страны. Однако желание у местной корпорации власти на сей счёт отсутствует начисто. Она его смертельно боится.

Ей проще манипулировать общественным сознанием широких слоёв населения при помощи древнего эпоса, трусливо прибегая к средневековым заклинаниям. Дешевле воздвигнуть каменный памятник былинному герою, нежели потратиться на разработку и внедрение экономических программ, позволяющих вытащить его потомков из архаизма деревенского бытия. На самом деле мы наблюдаем не внезапно возникшую потребность и сердобольное радушие власти увековечить народную память преимущественно в бронзе и граните, а долговременный эксперимент по целенаправленному удержанию общественного сознания сельских масс – коих в Киргизии до 70% населения, то есть абсолютное большинство - на инфантильном уровне древнеисторического периода. Судите сами.

Извечная потребность “маленького человека” в справедливых политиках сама по себе не рождает новой идеологии и носителей свежих идей. Особенно, если этот человек с молоком матери впитывает миф, балладу, сказание, эпос. Рождаясь на этот свет человек, благодаря воспитанию, за очень короткое время проходит все этапы развития цивилизации, т.е. “очеловечивания” - “от пещерных времён” до современного общественного устройства. Это азбука социальной психологии. Воспитание начинается с колыбели, продолжается в детстве и далее в течение всей жизни человека. При этом мифы и предания – первая, исходная ступень, предваряющая зарождение и движение индивидуального сознания, причем – представителей определенной этнической группы. У каждого народа свои сказки. В дальнейшем соответствующие социальные институты, такие как наука, религия, политика, искусство, право, мораль и пр. формируют уже общественное сознание, включая его исторический пласт, и культуру человека как нивелирующий, международный синоним заботы о сущем. То есть о том, что окружает человека как существо космическое в мировоззренческом смысле. Замыкание весьма длинной цепочки воспитания на мифологии есть, по сути, метафизический бег по кругу, а не диалектическое развитие “по спирали” и ограничено в целом рамками примитивного, из поколения в поколение повторяющегося обыденного уровня общественного сознания. Эпос тут играет роль верёвки-корда в руках господствующего класса дрессировщиков-управленцев.

Диктатура вышколенных ворами в законе политических однодневок определяет ставки в игорном бизнесе с заблудившимся народом. А проходимцам и мошенникам, державным рабам чужой политики, неведом интеллектуальный голод. Ему ещё предстоит возникнуть. В муках. И тогда, возможно, истосковавшись по чистому разуму, отвергая “здравый инстинкт индифферентного большинства”, из глубин национальной плоти родятся аристократы духа, способные на политические перемены.

А пока что я вижу три выхода из создавшегося положения: либо в царство Рюрика, либо Рюрика на трон, либо ждать до второго пришествия, и тогда уже все будут равны и никому уже ничего не будет нужно.